Проект ПСИХОГЕОГРАФИЯ ПЕТЕРБУРГА 

Скрытый Блок

Говорят, они видели Блока. Он грелся у костра на Дворцовой площади. Я видела Блока. Он свернул с Пряжки на улицу Декабристов, вокруг летела метель. Темный силуэт фигуры, падающий вперёд навстречу ветру и метели. Фигура, накрытая чёрной тканью и связанная. Кто внутри? Летит метель и не видно что вокруг, и не понятно какой год - начало ХХ или ХХI века? Неизвестность, тревога и страх. 

Эта работа связана с установкой памятника Блоку. Он был установлен в декабре 2022 года, а открыт в начале января 2023-го. Несколько недель он простоял замотанный чёрной тканью и скотчем.

Страх дырки на мосту Лейтенанта Шмидта

Перехожу по мосту с Василеостровской части на материковую. И невозможно миновать дырку в центре моста - не остановиться и не заглянуть в неё. А там, под ногами – бездна, темное сильное движение большой воды. Шевелится темнота под мостом, хочет пролезть наверх между створками моста.

Полуденный выстрел из пушки у Петропавловской крепости

Петербургский полдень, время сверить часы. Ежедневно в 12 часов слышен выстрел из Петропавловской крепости. Звук его всегда разный: звук-символ, звук-сообщение, сигнал о наводнении или по-бытовому, по-дружески - ну, что ж ты всё спишь? вот и пушка уже бабахнула. То громко, то еле слышно. А в этот раз прямо у стен крепости, над самым ухом, внезапно, наповал. 

Проплывая под мостом

Сейчас снова накроет каменной темнотой, придавит, прижмет к воде, а всё движение города будет там – наверху, надо мной. Из света проявляется толпа, все бегут, бегут вместе с конями Клодта.

Волки на Невском

Прошлого, настоящего и будущего нет, всё происходит одновременно, один слой просвечивает из-под другого. Невский проваливается в болота, сосны стоят глухой стеной, тени волков выбегают из леса и несутся стаей от Аничкова моста, мимо Екатерины, в сторону Дворцовой. Я вижу их.

Поливалка на 2 лини 

Поливалки моют город. Ночь. По нашей линии двигается сверкающий дракон. Фонтан воды вихрем сбивает строгие тёмные силуэты зданий. Закручивающиеся струи мерцают в свете фонарей. Восхитительное и эпичное зрелище

Белые лапы львов

Летом белые львы отбрасывают чёрные тени. Стоишь в прохладной тени, смотришь сквозь большие лапы. Как-будто это сам город шагает  и ведёт за собой на верёвочке маленького льва на той стороне канала.

Колоннада Казанского собора

Вектор движения Невского проспекта настолько сильный, что ни одна пересекающая улица, ни один канал не сбивают и не побеждают его. Полукруг колоннады Казанского распахивается и преобразует пространство. Пасть колоннады, отражаясь в водах канала, бесконечно пережёвывает прямую Невского, фрагментирует, откусывает домики, поток человечков и машин.

Чернышёв мост

  Наш кораблик плывёт по Фонтанке, взгляд на город снизу вверх. Длинная темнота под мостом, а потом опять свет. Сверху бегут люди, машины движутся перпендикулярно – картинки появляются как вспышки…

Машины у Англетера

 Иду мимо чёрных машин и в стеклах каждой по Исакию. В отражении всё не такое, всё искажается, пространство площади заворачивается в дугу. Настоящий Исакий несопоставимо огромный. Отражение помещает его в фантастическое измерение.

Кокушкин мост.

 Гуляю вдоль канала Грибоедова зимним вечером - путешествую по призрачному и зыбкому миру. Всё делится на несколько планов. Внизу - черные воды канала, с опрокинутыми полосами от света фонарей. Через канал тянуться к потивоположенной стороне мосты и мостики. Дрожащий свет передвигающихся вдоль набережной фар отделяет дома от земли. В мерцающем потоке света перемещаются люди и машины. Дома, кажется, тоже парят и перемещаются над набережными. Их крыши и башенки проплывают мимо меня тёмным узнаваемым силуэтом на фоне гаснущего неба.

Дом старухи-процентщицы

 Выезжает тёмным утюгом с Большой Подъяческой на канал. Опять старуха, сама того не зная, движется навстречу бедному молодому человеку. Петербург - это такой театр наоборот, где декорации пишут сценарий пьесы. Пространство города властно подсказывает его обитателям сюжеты и паттерны поведения. Этому невозможно противиться, город диктует свою непреклонную волю.

Последний снегопад перед весной. 

 Почти поверилось, что пришла весна. Но вдруг, подошли белые тучи и повалил снег. Враз, всё стало белым: мокрый снег налип на деревья, на ограды и памятники, закрыл дороги и землю. Всё тёмное стало белым. На медном всаднике накинуто белое покрывало. Слоем снега как маской закрыта морда коня, на нём всадник тоже в белой маске снега. Человек без лица. Он не видит ничего вокруг себя. Медного всадника принято бояться, он грозный, можно заглянуть ему в лицо и ужаснуться как бедный Евгений. Но этот образ без лица гораздо-гораздо страшнее. С ним невозможен человеческий контакт. Он не будет ни гневаться на маленького человека, ни сочувствовать ему. Для него нас просто не существует.

Сенная площадь

Сенная площадь - многолюдная в постоянном движении. Потоки людей и машин текут свозь неё. Люди выходят из-под земли или спускаются под землю - Садовая-Сенная-Спасская. Тревожное место. Время тоже протекает сквозь площадь. Люди как тени поднимаются из темноты, выдуманные они или реальные ?

Памятник Достоевскому на Владимирской площади.

 И я иду в потоке людей и машин, в этой толпе рядом со старушкой и её сестрой, бледным погружённым в свои мысли студентом, худенькой белокурой девушкой и солидным мужчиной с безумными голубыми глазами. Кажется, что мы подхватили Достоевского, подняли и сейчас вынесем на руках, на крышах машин на Владимирскую площадь, как вынесли когда-то в последний путь из Кузнечного переулка.

Свадьба в Апрашке.

 Апрашка - привет из 90-х, особый мир со своими порядками. Его существование в центре города пародоксально и невозможно. В лабиринтах Апрашки идёт своя жизнь, театр абсурда в декорациях руин. На сцене толпа манекенов в чёрных строгих мужских костюмах, напротив Она. Пронзительно белое свадебное платье. Костюмы переговариваются, смотрят на неё, ей неуютно и холодно, снег медленно падает на платье, на чёрные плечи костюмов. Мне неуютно и холодно, хочется уйти не дожидаясь антракта.

Тень Барклая

 Тень становится материальной, завоевывает себе место, завоевывает право на существование в пространстве города. Она намного больше и значительнее самого Барклая. В ночном Петербурге ее отдельная жизнь вполне убедительна. Еще немного и она пойдёт бродить по улицам, пугая прохожих. Зимняя ночная темнота с неверными фонарями улиц - очень подходящая среда для теней, потерявших своих владельцев. Они бродят по Петербургу неприкаянные, может быть уже и забыв кому принадлежали.

Суета на Пяти углах

 Вечный водоворот сходящихся потоков людей и машин. Удивительный узел города, связавший пять направлений. Здесь по сигналу светофора начинается одновременное движение пешеходов от угла к углу. Кажется как будто все пять углов одновременно побежали навстречу друг другу. Движение и хоровод зданий, людей, машин.

Площадь Сахарова

 Направо нельзя, налево нельзя, прямо проезда нет, движение вверх запрещено, тут кирпич, а там - сужение дороги. Это ремонт на площади Сахарова. Десятки дорожных знаков составлены в одном месте. Они дают пртиворечащие друг другу рекомендации и одновременно всё запрещают. Жалкая и одновременно какой-то невероятной внутренней стойкости фигура Сахарова стоит, огороженная сеткой и полосатой лентой. Временные конструкции обступили и заполнили площадь. Некоторые памятники способны организовывать и менять пространство вокруг себя. И сейчас эта атмосфера ремонта и хоса кажется согласованой со скульптурой.  Усиливает ощущение духовного преодоления внешних обстоятельств.

Снег на Фонтанке

 У Фонтанки есть такая особенность создавать пространственную иллюзию. В тихую погоду по моим ощущениям берега как-будто сдвигаются. Дома соседнего берега продолжаютя в отражениях и кажется, что до набережной на той стороне рукой достать можно. В непогоду река становится шире, дальний берег отдаляется. Сегодня метель густая метель засыпает дальние дома, с трудом можно разглядеть четыре ноги спящего слоника, путь через Измайловский мост делается почти бесконечным. Фонтанка чёрной пастью проталины ловит снежинки, а они всё не кончаются и падают, падают, падают.

Чернореченские львы

 Львы - естественная фауна Петербурга. Так же как и уточки. Чернореченские - самые молодые среди львов Петербурга. К тому же они особенные - крылатые.  Но улетать никуда не собираются и уже вросли в пейзаж, зацепились за него, интегрировали внутрь себя пространство. Через этих львов видно дома и небо, и людей, и мост, и машины, и трамваи. Графика линий их крыльев подхватывается и продолжается сетью проводов в питерском небе.  

Чёрный Блок

 Фигура Блока и это преследующее ощущение трагедии. Памятнику "не везёт", опять рядом копают, ремонтируют трубы. Он стоит, загдядывающий в царство Аида. Вот спуск в черноту, прямо перед ним, и даже лестница готова, чтобы сойти вниз. Последний миг перед падением в яму. Вся жизнь проносится перед глазами, наверное. Мытарства памятника кажутся логическим продолжением этой жизни.